Наш юбиляр: «Время пролетело — даже не верится…»

Интересно узнавать, интересно писать о судьбах людей, которые живут рядом, в одном с тобой городе, или даже на одной улице. В чём-то судьбы одного поколения схожи, ведь большинство жили в равных условиях. И тем не менее, у каждого — своя история, написанная своей рукой в предлагаемых жизнью обстоятельствах…
Антонине Венедиктовне Смирновой жизнь подкинула в раннем детстве непростые обстоятельства — совсем малышкой она осталась без матери. Но подарок судьбы — появилась другая женщина, ставшая ей и братьям не мачехой — второй мамой. И если бы не она, дети в войну пропали бы…

— Н ас трое было: старший брат Николай, средний — Александр, и я. Жили мы в деревне Фалино Медведицкого сельсовета, родители — колхозники. Обычная семья. Работящие, неунывающие. А беда случилась внезапно, — рассказывает Антонина Венедиктовна. — Летом собирали сено вдоль дороги, гнели. И лопнула на переду верёвка. Маму сбросило с одреца, да прямо спиной на шипы. Поболела она недолго да и умерла. Осталось нас трое — мал мала меньше, а мне всего год и три месяца…
Осиротели и дети, и дом без хозяйки. Отец привёл другую жену, и она приняла сирот, как родных. Дети звали её мамой. А было это ещё до войны.
— Ой, мамке и досталось! Дров не было, а зимы-то тогда какие суровые были, морозы большие. Вот женщины соберутся и поедут в лес, сухарник собирать. Тем и топили. Мама уйдёт на ферму коров доить (дояркой она работала), Коля печку растопит, а мы вокруг него как муравьи. Холодно, скукорюжимся… Бань не было — в печке мылись, — вспоминает женщина. — Там тепло, а как вылезем из печки, мама в корыте уж ополаскивает. Так и жили — как все. Корова была, огород. Конечно, картошки много садили. Весной песты, потом земляника пойдёт, малина, грибы. Да и всего я поела — и лебеды, и щавеля, и куколя. Куколь-то если был, так как хорошо, это уж богатство — куколь с картошкой! Помню, мама настряпает колобушек, всем разделит, а побольше — отцу отложит и нам наказывает: не трогайте, батька устанет, придёт голодный! А нам есть охота, всё и съедим. А братья ещё: давайте, мол, скажем, что Тонька съела, она маленькая, её ругать не будут. А что нас ругать? Понимали ведь всё…

Полную версию материала читайте на страницах «Авангарда»